«Пряхи» (1657)

К тому времени, когда была написана картина, Веласкес стал уже не только придворным живописцем, но и гофмаршалом двора. Незадолго до этого он вернулся из Италии, где пробыл три года, постигая секреты мастерства великих колористов. По распоряжению короля, Веласкес закупал там произведения искусства для картинной галереи в Мадридском дворце. Пребывание Веласкеса в Риме увенчалось исполнением беспощадного по характеристике модели портрета папы Иннокентия X. Свободный от придворного этикета, он с удовольствием общался с людьми искусства. Понадобились неоднократные напоминания короля, чтобы Веласкес вернулся в Мадрид.

Как гофмаршал, первый дворцовый живописец обязан был наблюдать и за перестройкой дворца, устройством картинной галереи, за убранством Алькасара и за работой королевской мануфактуры, где ткали шпалеры (гобелены) для украшения холодных дворцовых стен. Сюда он много раз приходил, сопровождая придворных дам, чтобы дать оценку готовому изделию умелых мастериц. Чуткий к красоте, в чем бы она ни проявлялась, художник не мог не прийти в восхищение от мерного ритма работы прях, по-особому изящных и пластичных. Это любование их работой чувствуется в картине Веласкеса.

Сноп яркого солнечного света, ворвавшийся из соседней сводчатой комнаты, рассеивает сумрак мастерском, где пять ковровщиц заняты своим искусным делом. Молодая пряха, изображенная справа, сматывает тончайшие шелковистые нити с клубка. Мы не видим ее лица, но, судя по очертанию щеки, оно такое же привлекательное, как и ее статная фигура с плавной линией изгиба тела и шеи. Так же умело, без лишних движений работает и пожилая женщина в платке; свое ремесло она знает так хорошо, что может, не глядя на прялку, поговорить с младшей товаркой, внимательно выслушать ее, дать совет. Колесо прялки вращается так быстро, что спицы сливаются в один серебристый круг, словно слышится мерное жужжание колеса.

Яркий свет играет на лицах и одежде прях, оживляет фактуру предметов и тканей, подчеркивает контраст между полумраком мастерской и освещенной смежной комнатой, где богатые посетительницы заняты рассматриванием гобелена, вытканного мастерицами. Существует и другая трактовка этой сцены как иллюстрации античного мифа об Афине и Арахне.